Баяндин А. Сто дней, сто ночей. Отчаянная.
Девушки нашего полка


ДЕВУШКИ НАШЕГО ПОЛКА     В НАШЕМ ПОЛКУ МНОГО ДЕВУШЕК. Это, конечно, не значит, что их сотня или две. Я говорю— много, потому что в других полках девушек совсем нет или почти совсем. Поэтому мы задираем нос. Все девушки нашего полка — медички: санитарки, фельдшера, врачи. Разумеется, все они при соответствующих воинских званиях, начиная от ефрейтора и кончая капитаном медслужбы, гвардии капитаном. Мы — гвардейцы, и полк наш гвардейский, и дивизия гвардейская. У нашей дивизии много заслуг и боевой путь довольно солидный: от Воронежа до Волги и обратно до... Впрочем, об этом после.

При рапорте командарму генерал наш, перечисляя ордена и названия городов, которые присвоены дивизии, частенько спотыкается и путается. Но эта путаница приятная и даже вызывает у нашего брата ветерана гордую улыбку: «Знай наших!» За такую путаницу командарм не делает замечаний командиру дивизии. Он просто щурится и одним чуть больше приоткрытым глазом косит на нас, а его усы так и прыгают. И кажется, что вот-вот они упрыгнут со своего места и тогда все увидят хитрющий смешок командарма.

Девушки нашего полка красивые. Об этом можете спросить любого из нас. При случае мы всегда стараемся заглянуть в полковую санроту.

Кроме полковых девушек, у нас есть свои — батальонные. Их немного. Даже до обидного немного. Всего две. Командир санвзвода Вера Берестнева, зеленоглазая шатенка с узким интеллигентным лицом, и ее помощница Фарида Вахитова, которая до смерти любит перевирать русские поговорки и чуточку, самую малость, завидует красоте своей начальницы и подруги.

— Зачем тебе быть красивой? — спрашивает Вера. Фарида смотрит ей в глаза и смеется:

— Чтобы позлить Тольку Федорова. Вот зачем.

Толька Федоров — это мой друг. И Фарида неравнодушна к нему... Если разобраться, то все мы неравнодушны к кому-нибудь из девушек. И даже, что греха таить, бывает, и ревнуем. Но долго ревновать мы не умеем. При новой встрече все забывается, и мы охотно прощаем нашим девушкам то, что еще вчера казалось нам убийственной изменой. Под изменой мы подразумеваем, например, длительные разговоры с офицерами из других полков или из штаба дивизии. Они охотно приходят к нам, особенно когда дивизия в обороне или на отдыхе.

Впрочем, отдыхаем мы редко. Так уж как-то повелось, что для нашей дивизии всегда находится прорешка, нуждающаяся в заплатке. Сегодня взламываем вражескую оборону, завтра форсируем реку и занимаем плацдарм, а еще через день-другой нас перебрасывают на смену соседней дивизии.

Понятно, что при такой обстановке мы страшно устаем. Зато беспрерывные бои, оборонительные будни как-то роднят людей, сближают их, делают их дорогими друг другу. Все время чувствуешь, будто живешь в одной семье и знаешь, что все о тебе заботятся.

О нас пекутся наши девушки. Пекутся, можно сказать, по пустякам, но эти пустяки — пришить чистый подворотничок, залатать дырку, состирнуть носовой платок или просто сказать душевное слово — трогают нас больше, чем, скажем, телячьи нежности при свете луны, которая всегда мне кажется почему-то донышком гильзы крупнокалиберного снаряда.

Четвертый день мы наступаем по густой, вязкой грязи Заднепровья, похожей на разогретый вар. За день проходим не больше двух-трех километров. Проходим с боями после недавнего прорыва вражеской обороны на Днепре. Четвертый день на полах наших шинелей тащим по десятку килограммов грязи с днепровских полей. И похожи мы на огромные катыши глины, к которым по ребячьей шутке приставлены человечьи головы.

После длительной обороны на Днепровском плацдарме и прорыва в нашем полку осталось несколько десятков человек. Но мы все же движемся вперед.

Остальные полтысячи лежат там, где упали, или нюхают госпитальный дух, препираясь с врачами и санитарками. Сестры же — статья особая. С ними раненые никогда почти не ругаются. В них чаще всего влюбляются. По крайней мере я так думаю.

Хоть мы не особенно грозная сила, но враг все же отступает. Это уже закон войны. Кто-то должен наступать, а кто-то и отступать. Наверно, наши фланговые соседи угрожают немцам мешком или клещами. После боев на Волге каждому фрицу снятся такие штуки.

 

Пермь: Пермское книжное издательство, 1966.